Историю эту мы отслеживали на протяжении ряда лет. Выступающие в роли «локомотива» в «составе» уголовного дела, родители погибшего, которые по закону лишь должны обратиться с заявлением в правоохранительные органы, и именно органы должны вести дело к конечной точке, использовали все способы пробить «стену» бюрократической волокиты в ходе следствия по уголовному делу, ныне досудебному производству. Были и многочисленные поездки в Астану, и попытки судебного обжалования, и десятки жалоб, и заявления о проведении проверок. Все было. Даже голодовка на Центральной площади города. И вот к чему все пришло.
Мы не будем в очередной раз останавливаться на трагических событиях, в результате которых был обнаружен труп сына Владимира Григорьевича и Валентины Федоровны. Их вы можете прочитать тут, тут, тут, и тут. Вам будут интереснее факты, «всплывшие» на поверхность в ходе проверок актов вскрытия.
Одна их таких проверок – Комитетом контроля медицинской и фармацевтической деятельности – окончилась 5 июня 2014 года. По итогам проверки составлен акт. Читаем выводы: «1. При судебно-медицинской экспертизе трупа… отмечается тщательное описание обнаруженных телесных повреждений. 2. Производство судебно-медицинских экспертиз и оформление «Заключения эксперта» проведены согласно приказу… и фактов нарушения ее проведения не обнаружено. 3. Проведены все виды судебно-медицинских экспертиз по трупу… и дополнительных судебно-медицинских экспертиз по данному факту не требуется…».
На этом, пока остановимся, и перейдем к странностям этого акта. Одна из таких странностей: «5. Данное уголовное дело не вступило в законную силу…» Что за формулировка такая? Вступить в силу может решение суда, приговор, какое-либо постановление. Но, уж никак не уголовное дело, которое может быть либо прекращено, либо обвинительное заключение по нему может быть передано в суд, который, в свою очередь, вынесет приговор. Странно для комиссии так формулировать ответ на вопрос. Еще тут есть пункт 6. Дословно: «Жалоба не обоснована». Точка. И все. Что за жалоба? Кто жаловался? По какому вопросу? Неизвестно.
Тарасова, естественно, данный акт не удовлетворил, поскольку ответа на свои вопросы он не получил. И больше года спустя, 31 июля 2015 года, по новой проверке – новый акт. Снова выводы: «2. Выводы судебно-медицинских экспертиз о механизме образования повреждений и причиненном вреде здоровью обоснованы данными судебно-медицинской экспертизы трупа. 5. В нарушение требований… Приказа… экспертом…: недостаточное описание обнаруженных повреждений при наружном исследовании, не выполнено исследование мягких тканей спины, обнаруженные переломы описаны недостаточно, не произведено исследование позвоночника, не были составлены схемы повреждений, выполненные фотографии не в полном объеме отражают обнаруженные повреждения, не были взяты объекты для судебно-биологического исследования (кровь, волосы с головы). При написании заключения экспертом допускаются опечатки (описки). 20. В нарушение… спинно-мозговой канал не был вскрыт».
И вот как, сопоставляя две проверки, это все понимать? При тщательном описании телесных повреждений, которые видит первая комиссия, вторая находит недостаточное описание. При отсутствии нарушений, как пишет первая комиссия, вторая описывает нарушения.
Интересен пункт 11. «Медицинское (врачебное) свидетельство о смерти не является аналогом заключения судебно-медицинского эксперта. Оно выдается непосредственно после завершения исследования (вскрытия) трупа и зачастую заполняется со слов родственников или лиц, занимающихся организацией похорон, в связи с чем может содержать в определенной степени недостоверные сведения».
Что это за история с врачебным свидетельством, которое может быть заполнено и со слов родственника, и со слов организатора похорон, в результате чего может содержать «в определенной степени недостоверные сведения»? Да хоть в какой степени эти сведения! Недостоверные, они и есть недостоверные. Что это за оправдание такое? Вскрыли Дашу, а похоронили Сашу? Или, вскрытие показало, что больной умер при вскрытии?
Первая комиссия пишет «дополнительных судебно-медицинских экспертиз по данному факту не требуется», вторая пишет «… по невыясненным обстоятельствам провести повторную судебно-медицинскую экспертизу». Еще вторая комиссия пишет, что «установлено недостаточное исследование трупа…, которые не повлияли на правильность выводов заключений».
Как может не повлиять недостаточное исследование на выводы? К примеру, найден труп в воде – человек мог утонуть сам, а могли его утопить. Пенсионер мог умереть от легочной недостаточности, а могли задушить подушкой. И если все тщательно не проверить, вполне можно обойтись простым выводом.
Складывается впечатление, что если созвать третью, четвертую, пятую комиссии, которые будут разъезжать по стране, листать бумаги и кивать Тарасову на каждое его замечание, то они будут находить все новые и новые подробности и недостатки, а в выводах будут писать: «не повлияло».
И вот тут настала нам пора напомнить, что судебно-медицинская экспертиза отталкивалась от наличия некоего взрыва. И взрывотехническая экспертиза показывала взрыв. А потом появилось письмо от 11.09.2014 года АО «Усть-Каменогорский арматурный завод», в котором пишется: 1. …невозможно достичь прогиба внутренней (задней) стенки (пластины) водогрейного бака до величины, равной 4 см. 2. разрушение водогрейного бака, исходя из проведенных исследований и математических расчетов, произошло от внешнего механического воздействия. 3. Разрушение водогрейного бака в результате взрыва исключается».
Сегодня, по нашим сведениям, взрывотехническая экспертиза исключена из числа доказательств, в связи с тем, что лабораторные исследования в ходе ее проведения не проводились. То, от чего отталкивались судебные медики, не доказано? Тогда, как мы понимаем, пошли «крахом» судебно-медицинские экспертизы, показавшие взрывную травму? И о каких правильных выводах, при недостаточном исследовании трупа, можно говорить после этого?
Между прочим, Владимир Григорьевич подсчитал количество рабочих дней следственной группы МВД РК – из 240 дней, начиная с возобновления досудебного производства 6 февраля 2015 года, старший следователь был в Усть-Каменогорске всего 33 дня. Нельзя, конечно, утверждать, что следственная группа остальные 200 с лишним дней бездействовала. Но, вдумайтесь: 240 дней следствия только в этом году, за которые не получен даже ответ на вопрос «А что же все-таки произошло?» И 950 дней с момента гибели их сына 23 февраля 2013 года!
Скоро 3 года, как идет «возня» с делом, которое, по сути, можно было закончить еще в апреле-мае 2013 года. Мы сразу же поинтересовались громкими делами, которые расследовались 3 года. Одним из таких было дело, расследовавшееся в царской России в Петербурге: некий Николай Радкевич по прозвищу «Вадим Кровяник» убил 3 человек (проституток) – преступление периода 1909 года, приговор в 1912 году. В советский период маньяков было много – мы насчитали 44 штуки, экземпляра, объекта исследований. Как угодно, только не людей. Из них, слишком долго искали Чикатило (с 1978 по 1990 годы) – жертв 53 человека. А вот Николай Шестаков (Люберецкий маньяк) был пойман за 2 года: первое преступление в 1975 году, последнее в 1976 году, пойман в 1977 году. 65 маньяков мы насчитали после 1991 года в России.
Но, это маньяки, то есть те, чьи действия не имеют логики, и лишь схожи по мотивам и способу совершения преступления. И чем проще преступление, тем его сложнее раскрывать. А тут нет маньяка, тут весь круг знакомств известен, и за 2 с лишним года ничего? То дела «давно минувших дней», почти все прошлого века. А у нас 21 век, ДВД ВКО периодически рассказывает о новейших технологиях в работе. И где эти технологии? О каком профессионализме можно говорить? Да что говорить, если даже ни на одну их предыдущих статей нам ответа от государственных органов не последовало. Хотя, наверняка, читали эти материалы в «высоких» кабинетах. Значит, нечего им сказать. А молчание, как известно – знак согласия.