12-13 июля 1952 года состоялся IV Пленум Восточно-Казахстанского обкома партии, посвященный обсуждению Постановления Центрального Комитета Компартии (б) Казахстана «О работе Восточно-Казахстанского обкома КП(б)К по подбору, расстановке и воспитанию партийных кадров». Постановление, в котором отмечались серьезные недостатки в руководстве основными отраслями народного хозяйства области и в постановке партийно-политической работы, было опубликовано после его рассмотрения и одобрения 8 июля 1952 года на Бюро ЦК КП(б)К. 

    В работе Пленума обкома принимал участие секретарь ЦК КП(б) Казахстана С. Яковлев. На Пленуме с докладом «О реализации Постановления ЦК КП(б) Казахстана «О работе Восточно-Казахстанского обкома КП(б) К» выступил первый секретарь областного комитета партии Хабир Мухарамович Пазиков. Затем начались прения по за-слушанному докладу.

    Сама повестка дня Пленума уже настраивала членов обкома на серьезную оцен-ку своей работы. Поэтому участвовавшие в обсуждении доклада выступающие позволяли себе критические высказывания в адрес высших чинов обкома и облисполкома, но ораторы при этом хорошо ориентировались в табели о рангах. Критиковали и руководителя области, ведь официальная партийная пропаганда считала критику и самокритику мощным оружием устранения недостатков в жизни социалистического общества. Но эта критика скорее была показной, больше по необходимости, чем прагматичной. С начальниками рангом пониже церемонились меньше. Товарища Пазикова, известного своим крутым нравом, упрекали в том, что нечасто позволяет себе задушевные, товарищеские беседы, в которых секретари райкомов сильно нуждались. Критиковали также за то, что многие вопросы замыкает на себя. Такой стиль его работы, наверное, объяснялся присущими ему волевым характером и темпераментом, а также выработанными в условиях господствовавшей в стране жесткой командно-административной системы привычками держать ситуацию под контролем и нести всю полноту ответственности. Это, конечно, облегчало жизнь отраслевым секретарям обкома и высокопоставленным облисполкомовским функционерам, но многие текущие вопросы могли подолгу ожидать своего решения.

    Довольно неприятная для первого секретаря Восточно-Казахстанского обкома критика прозвучала в выступлениях руководителей Зайсанского района. Председатель райисполкома Бошай Китапбаев получил слово 12 июля, а на следующий день – пер-вый секретарь райкома партии Жумадил Кудайбергенов. Видимо, оба зайсанских руководителя очень просились на трибуну Пленума, потому что от других районов области выступило по одному человеку.

   С нескрываемым сожалением Ж. Кудайбергенов поведал участникам Пленума, что в последние годы жизнь Зайсанского района для обкома партии отодвинулась на задний план, не считается важным участком. На страницах областных газет район ре-гулярно подвергается резкой критике. При этом искажается действительное положение дел, печатаются непроверенные материалы, публикуется откровенная халтура. А все беды района товарищ Пазиков видит в неправильном поведении первого секретаря райкома. 

    К словам секретаря райкома сложно что-либо добавить. В таком положении оказывалось, наверное, большинство периферийных районов области. Именно они больше других страдали от вечного дефицита материально-технических ресурсов и недостатка внимания вышестоящих органов власти. В нашем случае подливали масла в огонь и некоторые не в меру услужливые местные журналисты. Особенно старался корреспондент областной казахскоязычной газеты «Алтай большевигi» Г. Тохметов. Из-под его пера выходили и уничижительные фельетоны, и острые критические статьи. С молчаливого одобрения областных руководителей он бичевал феодально-байские пережитки, каким-то образом сохранившиеся в менталитете населения именно Зайсанского района, высмеивал распевание на тоях безыдейных народных песен, подвергал остракизму старинные казахские свадебные обряды «Бет ашар», «Жар-Жар». И в каждой такой публикации доставалось и руководителям райкома и райисполкома, слабо занимавшимся выкорчевыванием этих объявленных позорными явлений.  

   Благодатная земля Зайсанского района, занимающего юго-восточную часть территории области и граничащего с Синьцзян-Уйгурским автономным районом Китая, и ее трудолюбивые и умелые жители заслуживали иного отношения. Административный центр района г. Зайсан, расположенный в 450 километрах от областного центра, еще в конце XIX века был известен как купеческий город. Сегодня сельскохозяйственные угодья района заняты фруктовыми садами, виноградниками, бахчевыми полями, овощами, зерновыми и масличными культурами. В Зайсанской котловине в начале XX ве-ка украинские переселенцы Гречишниковы положили начало виноградарству в Восточном Казахстане. Спустя два десятилетия посадочный материал с зайсанских виноградников стали высаживать садоводы и в других районах области. На склонах местных гор много барбариса, смородины, боярышника, лекарственных трав. В начале 1950-х годов на территории района находились одиннадцать колхозов, укрупнившихся в результате объединения, действовали Зайсанская и Пограничная машинно-тракторные станции, располагался крупный пограничный отряд в составе четырех комендатур. Численность населения составляла более двадцати тысяч человек, из которых четырнадцать тысяч – сельские жители. По своей специализации район являлся животноводческим с развитым поливным земледелием. В колхозных отарах и фермах насчитывалось более 180 000 овец, 18 000 голов крупного рогатого скота, 9 000 лошадей. Порядка 10 000 гектаров занимала яровая пшеница, 500 гектаров – кормовые и овощно-бахчевые культуры.

    Зайсанская земля подарила суверенному Казахстану главного пограничника, генерал-лейтенанта Болата Закиева, признанного поэта и переводчика Улугбека Есдаулетова, доктора технических наук, системотехника Мамырбека Бисембина.

Жумадил Кудайбергенов, посвятивший свою жизнь партийной и хозяйственной работе, родился в 1914 году в Семипалатинской области. В восемь лет он остался круглым сиротой, сначала умерла мать, затем – отец. Перед войной окончил Казахский сельскохозяйственный институт, стал дипломированным агрономом. В 1948-1953 гг. – первый секретарь Зайсанского райкома партии. Последующие семь лет занимал должность директора МТС, затем – совхоза. В 1961 году был назначен начальником облсельхозуправления.

    В своем выступлении Б. Китапбаев рассказал о положении дел в районе, открыто говорил об имеющихся недостатках. Затронул он и некоторые вопросы деятельности местных органов власти. Райкомы не избавились от практики подмены советских органов, что не позволяло поднять роль и ответственность последних, стать им полноценными субъектами власти. Оперативная и вполне адекватная по своей сути реакция некоторых исполкомов на возникавшие на предприятиях районов проблемы рассматривалась многими партийными работниками как посягательство на руководящую роль райкомов. Мы думаем в данном случае выступавший имел в виду и свою деятельность.

   Обком и райкомы нередко направляют на работу в Советы лиц, провалившихся на партийной работе, а товарищ Х.Пазиков и секретари обкома относятся к советским кадрам как к второстепенным, недостойным внимания работникам. Б. Китапбаев при-вел пример из собственного опыта. Второй год он работал председателем исполкома в отдаленном, самом тяжелом районе области, столкнулся с множеством трудностей, длительное время у него не было заместителя. Несколько раз пытался, но безуспешно, попасть на прием к товарищу Пазикову, чтобы поведать о проблемах в районе, услышать рекомендации опытного специалиста. Возникали вопросы, которые мог решить только главный областной руководитель. Такое отношение первого секретаря обкома Б. Китапбаев воспринял как нескрываемое высокомерие и неуважение к его должности. 

    Опираясь на труды В.И. Ленина по национальному вопросу, Б. Китапбаев отметил также, что обком и его первый секретарь плохо занимаются подбором и воспитанием кадров коренной национальности. Казахи мало выдвигаются на ответственную работу. Значение этого вопроса он хорошо понимал, так как Зайсанский район относится к глубинным, приграничным и основную часть населения составляли казахи. Через тридцать пять лет, в 1988 году на XXVII областной партийной конференции Б. Китапбаев снова вернулся к национальному вопросу, считая, что при подборе партийных лидеров в отдаленных районах, где преобладает коренное население, приоритет следует отдавать хорошо владеющим русским языком. Секретарь районного комитета партии обязан знать русский язык, так же, как и казахский. Безусловно, он был патриотом своего народа. Но и подозревать его в националистических взглядах – несерьезно. Хотя он родился и вырос в Катон-Карагайском районе. А там основная масса казахов никогда не знала и до сих пор не знает иного языка, кроме своего родного.

    Накопившиеся эмоции Б. Китапбаева выплеснулись в финале выступления. Обращаясь уже непосредственно к руководителю области, он осудил голое администрирование, запугивание, окрики как стиль работы бюро обкома. Выступающий признал Х. Пазикова сильным секретарем обкома, но считал совершенно недопустимым грубость в обращении с подчиненными: «Все сидящие в зале коммунисты боятся Вас как огня, но партийный руководитель не должен держать людей под страхом. Хабир Мухарамович, вы же не военный губернатор царской России, а первый секретарь обкома ленинской коммунистической партии!». Заключительных предложений не было в заранее написанном тексте речи Б. Китапбаева. Да и не могло быть – тексты выступлений предварительно просматривались в отделах обкома. Не включили их и в стенографический протокол Пленума.

   Никогда еще публично, столь открыто не критиковали главу области за его методы руководства. «Когда Китапбаев заканчивал речь, лицо сидевшего за столом президиума Пазикова налилось кровью, – в шутливой форме рассказывал много лет спустя принимавший участие в работе Пленума Орынбай Сатыбалдин, в то время первый секретарь Маркакольского райкома партии. – Сейчас он направится к трибуне, и дело за-кончится потасовкой, мелькнула у меня мысль».

   На этом Пленуме из состава членов обкома был выведен Жомарт Адамов, 8 июля 1952 года постановлением ЦК КП(б)К освобожденный от обязанностей председателя облисполкома за невыполнение постановления Совета Министров СССР от 16 ян-варя 1952 года «О серьезных нарушениях Устава сельхозартели в колхозах Восточно-Казахстанской области». Для обкома указанное постановление Совета Министров СССР стало универсальным инструментом для наказания, а когда понадобится, и расправы с неугодными руководителями.

    Очень скоро на 28-летнего председателя Зайсанского райисполкома обрушилась репрессивная машина всесильного партийного аппарата. Буквально на следующий день после завершения работы Пленума в Зайсан выехала бригада сотрудников обкома с заданием срочно собрать материалы для отстранения Б. Китапбаева от занимаемой должности. О важности поручения свидетельствует тот факт, что командировали не какого-нибудь инструктора или инспектора обкома, а целую бригаду. Свою деятельность она начинала не с нуля, а воспользовалась подготовленной Сельскохозяйственным отделом еще в марте месяце справкой о работе Зайсанского райкома партии. Не мудрствуя лукаво, ответственность за указанные в справке упущения отделов райкома переложили на председателя райисполкома. Всего-то делов! По возвращении обкомовской бригады в Усть-Каменогорск ее материалы были направлены в Совет Министров республики. Возглавлявший в это время Правительство Елубай Тайбеков (1901-1991 гг.) через пять лет перешел на научно-педагогическую работу, избирался Академиком-секретарем Отделения экономики АН Казахской ССР, а в 1966 году стал научным руководителем председателя колхоза имени Ленина Большенарымского района Б. Китапбаева, поступившего по окончании сельхозинститута в заочную аспирантуру Казахского НИИ земледелия. Диссертацию на соискание ученой степени кандидата экономических наук выпускник Тимирязевской сельскохозяйственной академии Е.Б. Тайбеков защитил в предвоенный год. Перед уходом с государственной службы он более трех лет возглавлял Восточно-Казахстанский облисполком. Сменяемость руководящих кадров в стране была высокой. На одном месте чиновники подолгу не засиживались. 

    Постановление Совмина не заставило себя ждать. Уже 25 июля 1952 года на заседании Президиума Совета Министров республики Б. Китапбаева освободили от должности председателя Зайсанского райисполкома «за допущение нарушений Устава сельхозартели в колхозах района и личное участие в этих нарушениях». Как видим, Х. Пазикову и обкомовской бригаде на все про все хватило двенадцати дней.

    Некоторое оживление осенью 1951 года в политическую жизнь Восточного Казахстана внесла не лишенная элементов драматизма история, которая случилась в одном из колхозов Зайсанского района. В октябре бюро обкома объявило первому секретарю райкома партии Ж. Кудайбергенову и председателю райисполкома Б. Ки-тапбаеву строгий выговор с занесением в учетную карточку за «формальный, поверхностный подход к обсуждению письма трудящихся Казахстана товарищу Сталину и незнание истинного положения дел в колхозах, а также проявления примиренческих отношений к конкретным виновникам очковтирательства». 

    Нешуточные страсти вокруг злополучного письма разгорелись после проверки комиссией обкома факта безответственного подхода в колхозе «Правда» Зайсанского района к обсуждению проекта письма трудящихся Казахстана товарищу Сталину. Подобные письма обсуждались всенародно, и коллективам предприятий и организаций огромной страны полагалось, как бы в поддержку таких инициатив, принимать повышенные производственные обязательства. На общем собрании колхозников животноводы одного из лучших хозяйств района, колхоза «Правда», тоже приняли очень ответственное обязательство: получить от каждой из 247 конематок по жеребенку. Конечно, это даже теоретически трудно себе представить, но, наверное, руководители колхоза решили таким способом сделать достойный подарок главе Советского государства ко дню его рождения. И в своем, по-человечески понятном рвении немного пере-гнули палку. 

    Но факт очковтирательства не ускользнул от внимания многоопытных обкомовских работников, внимательно читавших текст обращения коллектива колхоза «Прав-да». И незамедлительно последовала жесткая реакция бюро обкома. За этим чувствовалась твердая рука волевого руководителя области, бывшего шахтера Х. Пазикова. Председателя колхоза Б. Жасыкбаева и секретаря парткома Ф. Быкаева обвинили в безответственности и политической беспечности, освободили от занимаемых должностей и едва не исключили из партии. Хотя Барыса Жасыкбаева (1905-1988 гг.), опытного хозяйственника, удостоенного двух орденов Трудового Красного Знамени, знали в районе как сильного председателя колхоза. Отстающему хозяйству не доверили бы проведение такого ответственного политического мероприятия. Учитывалось и то, что конетоварной фермой в колхозе «Правда» заведовал знаменитый коневод Оспан Байсеитов, удостоенный в 1948 году звания Героя социалистического труда. 

    Получили также строгие партийные взыскания оба первых руководителя Зайсанского района, лично не принявшие участия в проведении собрания колхозников по обсуждению адресованного вождю Советского народа письма и не разобравшиеся в реальных возможностях хозяйства. Особенно сильно областное начальство разгневало, как недопустимо либеральное и потому им отмененное, решение бюро райкома ограничиться всего лишь вынесением выговора руководителям колхоза «Правда».

    В этой истории с письмом товарищу Сталину больше всех, пожалуй, пострадал главный зоотехник областного управления сельского хозяйства Александр Моторный, которого бюро обкома потребовало немедленно освободить от занимаемой должности как не внушающего политического доверия врага колхозного строя. Хотя до этого случая он двенадцать лет вполне успешно справлялся со своими обязанностями и вопроса о недоверии не возникало. Получил строгий выговор и начальник облсельхозуправления В. Дегтярев, завизировавший проект письма, не перепроверив предоставленные А. Моторным показатели выхода поголовья жеребят, обещаемого «вождю всех времен и народов» табунщиками колхоза «Правда». Последний, на свою беду, понадеялся на ответственность колхозных зоотехников и не стал углубляться в изучение документа, как потом оказалось, большой государственной важности.

    Сегодня шумиха, поднявшаяся почти семь десятилетий назад в Зайсанском районе Восточно-Казахстанской области вокруг коллективного письма казахстанцев товарищу Сталину, выглядит довольно комично. Но людям, волею судеб, оказавшимся в эпицентре тех событий, было совсем не до улыбок. Для Б. Китапбаева эта история завершилась, можно сказать, с минимальными потерями. Бюро обкома 26 мая 1952 года утвердило решение направить его на двухгодичную учебу в Высшую партийную школу при ЦК Компартии Казахстана, предварительно сняв с него ранее наложенное партийное взыскание, как с оправдавшегося в практической работе. В характеристике, подписанной Х. Пазиковым, отмечалось, что «…товарищ Китапбаев Б. молодой, растущий работник, имеет организаторские способности, инициативный, дисциплинирован, требовательный, принципиальный, с работой председателя райисполкома справляется…» и т.д. и т.п. Положительных качеств, как говорится, более чем достаточно. Из текста служебной характеристики можно сделать вывод, что руководство области ни грамма не сомневалось, что Б. Китапбаев заслужил рекомендацию на обучение в ВПШ, в те годы являвшейся кузницей руководящих кадров. Не случайно же он оказался единственным в области председателем райисполкома, имевшим, несмотря на свой возраст, статус полноправного члена обкома партии.

    Но все эти радужные перспективы через полтора месяца, после его эмоционального и слишком смелого выступления на IV Пленуме обкома, оказались перечеркнуты-ми. Первый секретарь обкома собственноручно вычеркнул Б. Китапбаева из уже одобренного на бюро списка будущих слушателей партийной школы.

    В 2008 году на страницах областной газеты «Дидар» хорошо известный всем зайсанцам, перешагнувший восьмидесятилетний рубеж уважаемый аксакал Зинабек Зайнулдин вспоминал: «… В 1950 году Бошай Китапбаев оказался в нашем районе председателем райисполкома. Было ему тогда всего двадцать шесть лет и, наверное, поэтому он стал активно двигать молодых по службе. В 1952 году предложил мою кандидатуру на должность председателя Акаральского сельского совета. Мои колебания он сразу же развеял, сказав, что все у тебя получится, мне тоже в двадцать с небольшим пришлось руководить людьми. После этого напутствия вся моя трудовая биография складывалась успешно».

   

    В Зайсане Б. Китапбаев проработал немногим более полутора лет, а если быть совсем точным – двадцать месяцев. Более масштабные задачи, с которыми пришлось столкнуться на новой должности, не могли его не увлечь. Работу свою выполнял с энтузиазмом, относился к ней как к очень ответственной миссии, близко к сердцу вос-принимая проблемы, возникавшие в районе. От природы человек беспокойный и целеустремленный, он трудился, не жалея сил и времени, с полной самоотдачей. 

    Анализируя текущее положение дел в районе, молодой председатель райисполкома обратил внимание на дефицит летних пастбищ в четырех крупных колхозах: «Освобождение», «Правда», имени Кагановича и Калинина. Оказалось, раньше эти хозяйства в летний период перегоняли свой скот на горные жайляу Шаган-Оба, Кергентас, Карагайлы, закрепленные за ними государственными Актами землепользования. Через указанные земли проходила скотопрогонная трасса, по которой на Семипалатинский мясокомбинат до конца 1950-х годов перегонялся скот, закупаемый по линии «Скотоимпорта» в северных округах китайской провинции Синьцзян. В 1947 году эти территории попали под международный карантин, после того как на скотоприемной базе на Шаган-Обе в отарах из Китая ветеринары выявили зараженных оспой овец. В срочном порядке был установлен карантин и четыре зайсанских колхоза лишились тучных летних пастбищ. С тех пор скот данных хозяйств вступал в продолжительную и нередко многоснежную в этом регионе зимовку недостаточно упитанным и окрепшим.

    В мае 1952 года Б. Китапбаев, воспользовавшись приездом в район председателя облисполкома Ж. Адамова, посетил с высокими гостями пограничную комендатуру на перевале Шаган-Оба, заранее договорившись об этом с командиром Зайсанского погранотряда полковником Г.В. Черноусовым. Получив согласие руководителя облисполкома, он верхом на лошади в сопровождении выделенного пограничника в течение дня объехал и осмотрел пустовавшие высокогорные пастбища четырех колхозов. Эти жайляу живо напомнили ему родной Катон-Карагай. И он решил, что сидеть и ждать у моря погоды смысла не имеет. Надо уже в этом году поднимать колхозные отары и та-буны для летнего нагула на богатые травами луга.

     Своими соображениями Б. Китапбаев поделился с Ж. Адамовым. Председатель облисполкома посоветовал не рисковать: оспа овец – опасное вирусное заболевание, режим карантина еще не отменили, если что пойдет не так, можно и на скамье подсудимых оказаться. Действительно, времена те были суровые, товарищ Сталин по-прежнему находился у власти. Но предостережения высокопоставленного коллеги не поколебали решимости председателя райисполкома, и под свою личную ответственность, рискуя собственным благополучием, он разрешил руководителям колхозов готовиться к откочевке на пребывающие еще под карантином пастбища. Планирование и реализация этой непростой кампании были поручены Бидахмету Бекбаеву, ветеринарному врачу по специальности, всего три месяца назад освобожденному от должности председателя колхоза. В течение пятнадцати дней, предварительно по карте определив наиболее безопасные маршруты предстоящих кочевок и места дислокаций скота на жайляу, Б. Бекбаев с соблюдением всех требований ветеринарной дисциплины и карантинного режима успешно справился с поставленной задачей. Б. Китапбаев высоко оценивал его деловые качества, отзывался о нем как о незаурядном управленце. К счастью, опасения председателя облисполкома не подтвердилсь и в последующие годы колхозные поголовья в летний сезон без всяких проблем набирали вес на уже привычных им жайляу.

    Б. Бекбаев (1915-1980 гг.) родился в ауле Жарсу Зайсанского района. В 1941 году его избрали председателем колхоза имени Кагановича. На следующий год призван на службу в Красную Армию, участник Великой Отечественной войны. В 1944 году после тяжелого ранения, полученного под Смоленском, был демобилизован и вновь возглавил колхоз Кагановича. За ратные и трудовые подвиги его наградили медалью «За оборону Сталинграда» и орденом «Знак Почета». В феврале 1952 года решением бюро обкома как носитель байско-феодальных пережитков снят с должности руководителя хозяйства и назначен заведующим зооветеринарным пунктом колхоза «Освобождение». В наши дни произошла переоценка ценностей и те самые пережитки, наоборот, являются мерилом успешности казахских мужчин.

    В Зайсанской котловине летом южная жара буквально иссушает почву, и травы быстро выгорают. Поэтому с давних пор в этих местах на летний период скот перегоняется на альпийские пастбища. Как и в большинстве регионов республики, в начале 1950-х годов в зайсанских колхозах верблюды для скотоводов были основным вьючным транспортным средством. Специальных грузовиков-вездеходов в хозяйствах не было. Они стали появляться только в начале шестидесятых годов. Не было и дорог, по которым вездеходы могли бы подниматься на высокогорные жайляу. Эти дороги еще предстояло проложить. Были только указанные на специальных картах скотопрогонные маршруты.

    По этим трассам, а также горным тропам вслед за отарами овец, табунами лошадей, стадами коров сильные и выносливые «корабли пустыни» на своих горбах несли на жайляу и к местам зимовок разобранные юрты, соль и поклажу с необходимыми вещами колхозных скотоводов. Не знающие усталости верблюды способны преодолевать в день сорок-пятьдесят километров и переносить грузы массой до пятидесяти процентов от собственного веса. В районе насчитывалось порядка 100 верблюдов, что было недостаточно для нужд хозяйств. 

    В 1951-52 гг. после неоднократных обращений Б. Китапбаева в областные органы власти удалось приобрести 280 верблюдов для Зайсанского района. Большую помощь в этом оказал заместитель председателя облисполкома по животноводству Сарсен Ержанов, вскоре избранный председателем Гурьевского облисполкома. Вер-блюды были закуплены в рамках контрактов на поставки скота из Монголии по линии Всесоюзного объединения «Скотоимпорт». Пригнанных вьючных животных поделили между колхозами района.

    Позднее некоторые из инициатив Б. Китапбаева квалифицировались проверяющими работниками как укрывательство нарушителей Устава сельхозартели в колхозах района, и даже пособничество им. В 1951 году в двух колхозах забили на мясо около 600 голов истощенного крупного рогатого скота. Это те самые хозяйства, которые из-за карантина лишились высокогорных летних пастбищ. Руководители колхозов решили не дожидаться гибели коров. Областные чиновники считали иначе: вначале скот надо было довести до падежа и только затем обращаться в госстрах. Заведующий областным финансовым отделом П. Семкин на Пленуме обкома подверг критике действия председателя райисполкома, помогавшего колхозам получить государственные страховые средства вместо привлечения к ответственности виновных в истощении животных. Мотивы решения районного руководителя были понятны: зимовка выдалась очень сложной и, раз вынужденный забой скота уже произошел, выйти из этой ситуации следует с минимальными для хозяйств потерями. Наказывать председателей колхозов, людей опытных, знающих свою работу, Б. Китапбаев считал делом малоэффективным. С его стороны реальной помощью этим хозяйствам стали некоторое улучшение их финансового положения и возвращение на альпийские пастбища общественного скота в летний период. 

     В ноябре 1952 года бюро обкома приняло решение об исключении Б. Китапбаева из партии. Предъявленные обвинения новизной не отличались: укрывательство и пособничество нарушителям Устава сельхозартели. Преступление, совершенное председателем Зайсанского райисполкома, проверяющие увидели в том, что в 1951 году он без разрешения Совета Министров СССР позволил сенокошение организациям на колхозных землях площадью 144 гектаров. Если колхоз по тем или иным причинам не успевал скосить траву, почему нельзя это позволить сделать другим районным организациям, которые тоже нуждались в корме для скота? А отправлять в Москву запрос и до наступления глубокой осени ждать согласия Правительства СССР, для здравомыслящего человека было бы большой глупостью. Но не для «зашоренных» бюрократов, командированных в Зайсан на поиски компромата.

    Будто бы с ведома председателя райисполкома несколько сот голов колхозного скота по низкой цене раздали колхозникам в счет расчетов, что повлекло сокращение общественного поголовья. Во-первых, с ведома вовсе не означает по указанию. Во-вторых, в те годы в колхозах страны денежной зарплаты в привычном для нас понимании еще не существовало. Начислялись трудодни, которые отоваривались зерном или мясом. Выдавать колхозникам полагавшуюся им продукцию по завышенным ценам, означало совсем обесценить их и без того легковесные трудодни. На гарантированную денежную форму оплаты труда в СССР колхозы стали переходить с 1 июля 1966 года.

    Финансовым преступлением, по мнению обкома, стало «содействие Б. Китапбаева практике заимствования колхозами района денежных средств у организаций и учреждений под будущий урожай для авансирования колхозников во время подписки на облигации государственного займа, что являлось явным нарушением Устава сельхозартели». Если в колхозной кассе нет средств рассчитаться с колхозниками за трудодни деньгами или выдать им аванс, чтобы они смогли выкупить облигации Государственного займа развития народного хозяйства СССР, колхозу остается только под залог будущего урожая получить кредит для выплаты зарплаты своим работникам. Либо колхозники не покупают облигации и не участвуют в финансировании государственных расходов. Но вся проблема заключалась в том, что подписка на гособлигации фактически была принудительной и проходила в обстановке массового психоза. Целые районы необъятной страны рапортовали, что полностью завершили подписку на заем за один день, причем со значительным превышением месячного фонда зарплаты.

     В Зайсанском районе было допущено разбазаривание зернофуража в количестве 68 центнеров, выделенного государством для колхозного скота. Семь центнеров взял райисполком для своих лошадей. В те времена автомобилей не хватало, работники исполкома ездили верхом и на санях. Райисполкомовские кони тоже нуждались в корме. Оператором по распределению зернофуража являлся райпотребсоюз, использовавший «растранжиренный» фураж на нужды предприятий потребкооперации и организаций города. Если разделить объем разбазаренного фуража на одиннадцать колхозов, имевшихся тогда в районе, каждому хозяйству достался бы однодневный рацион шести десятков годовалых бычков. В тяжелую зимовку 1951-52 гг. из-за  жестоких морозов и недостаточной обеспеченности кормами в колхозах района пало порядка двух десятков тысяч голов скота. Даже дилетанту ясно, что эти 68 центнеров фуража никак не изменили бы ситуцию. Виновным в падеже скота обком объявил лишь год работающего в районе Б. Китапбаева, а не председателей колхозов, первого секретаря райкома или курирующего сельское хозяйство второго секретаря. 

     Все эти обвинения в основном появились на свет по команде из областного центра, после выступления Б. Китапбаева в июле 1952 года на Пленуме обкома. Они не выдерживают сколько-нибудь серьезной критики. В народе говорят: не ошибается тот, кто ничего не делает. В данной ситуации действия председателя райисполкома и ошибочными то назвать нельзя. Кроме того, в них нет и намека на признаки личной корысти. В подобных случаях, критикуя чиновников-бюрократов, В.И. Ленин говорил, что по форме вроде все правильно, а по существу – издевательство. 

    Отставка Х. Пазикова с поста первого секретаря Восточно-Казахстанского обкома в высоких кабинетах ЦК КПСС заранее не готовилась. 27 августа 1952 года он еще председательствовал на V Пленуме обкома, постановившем созвать 1 сентября очередную X областную партийную конференцию и поручившим первому секретарю обкома выступить с отчетным докладом. Пленум, принимая во внимание Постановление Совмина республики от 25 июля 1952 года, вывел Б. Китапбаева из состава членов обкома. В то время ни один другой председатель райисполкома не являлся членом областного комитета партии.

    1 сентября 1952 года на Х областной партийной конференции с отчетным докладом выступил первый секретарь обкома Х. Пазиков. На следующий день состоялся организационный Пленум обкома, на котором довольно неожиданно для большинства делегатов партконференции второй секретарь ЦК Компартии Казахстана И. Афонов предложил на должность первого секретаря обкома кандидатуру Г.Ш. Каржаубаева, с 1949 года занимавшего пост секретаря ЦК Компартии Казахстана по угольной промышленности. Единогласно избранный руководителем обкома Г. Каржаубаев возглавлял областную партийную организацию до ноября 1955 года. На организационном Пленуме вторым секретарем обкома избрали посланника Москвы, бывшего секретаря Ставропольского крайкома П. Шушарина, а третьим секретарем – А. Федулина, работавшего вторым секретарем ЦК комсомола. Располагая мандатом доверия от ЦК КПСС, они стали задавать тон на заседаниях бюро обкома.

    Уроженец Пермской области Х. Пазиков родился в 1896 году, был специалистом горного дела, начинал свою трудовую биографию в Казахстане шахтером-проходчиком на Коунрадском руднике. До перевода в Усть-Каменогорск он накопил огромный опыт руководящей партийной работы: ответственный организатор ЦК ВКП(б), первый секретарь Западно-Казахстанского, Карагандинского, Татарского, Чимкентского обкомов. Отличался незаурядными физическими данными: высоким ростом и могучим телосложением. В январе 1948 года Х. Пазикова избрали первым секретарем Восточно-Казахстанского обкома.

    О мотивах его отставки средства массовой информации ничего не сообщили. В Восточном Казахстане историки до сих пор об этом только гадают. Очевидных провалов в его работе не было. Если не считать так называемого «чеченского погрома», случившегося в апреле 1951 года в Восточном Казахстане, после которого Х. Пазикова вызвали в Москву и на бюро ЦК ВКП (б) объявили выговор за проявленную нерешительность. Кровавые конфликты в Усть-Каменогорске, Лениногорске и Зыряновске бы-ли подавлены лишь после того, как на помощь силам местной милиции были брошены подразделения седьмого корпуса железнодорожных войск, дислоцировавшегося недалеко от областного центра. Вооруженные солдаты остановили участников жестоких столкновений. 

    События апреля 1951 года – единственный случай массовых беспорядков в Во-сточном Казахстане в советский период. Бюро ЦК ВКП (б) за нерешительность освободило от должности первого секретаря Лениногорского горкома С.М. Лобанова – он не позволил милиционерам открыть огонь. После этих погромов высокие московские чи-новники вспомнили о депортированных в годы Великой Отечественной войны народах. Из Москвы в Усть-Каменогорск был командирован ответственный работник ЦК партии, собравший сведения о жизни и настроениях чеченской диаспоры. Вскоре проживавшим в области чеченцам разрешили вернуться на свою родину. На Кавказ переехала большая часть диаспоры, а те, кто остались в Восточном Казахстане, дорожат миром и дружбой со своими земляками-соседями. Х. Пазиков после объявления ему в Москве на бюро ЦК выговора руководил областью еще почти полтора года. Так что, скорее всего, не чеченские погромы явились единственной причиной его внезапной отставки.

    Седьмой корпус Железнодорожных войск, которым командовал генерал К.М. Москин, под Усть-Каменогорском был расквартирован не случайно. Три отдельные железнодорожные бригады и отдельный мостовой железнодорожный полк корпуса строили новую линию железной дороги Усть-Каменогорск – Зыряновск. Строительство железнодорожной линии протяженностью 186 километров началось в 1950 году согласно Постановлению Совета Министров СССР. С вводом ее в эксплуатацию месторождения полиметаллических руд Зыряновского района стали мощной сырьевой базой металлургических предприятий Восточного Казахстана. Продукция обогатительной фабрики Зыряновского свинцового завода для дальнейшей переработки несколько десятилетий отгружалась флагману цветной металлургии СССР – Усть-Каменогорскому свинцово-цинковому комбинату.

    С генералом К. Москиным Б. Китапбаев познакомился, когда работал председа-телем Катон-Карагайского райпотребсоюза. Предприимчивому руководителю катонских кооператоров удалось тогда заключить с войсковым соединением крупный, очень выгодный контракт на поставку мяса для продовольственного обеспечения военнослужащих.

     27 августа 1952 года на V Пленуме Восточно-Казахстанского областного комитета партии из состава обкома помимо Б. Китапбаева были выведены бывший первый секретарь Тарбагатайского райкома М. Аубакирова и начальник Управления юстиции области Б. Алпысбаев. Последний обвинялся в присвоении средств народных судов. Освобождение М. Аубакировой от должности секретаря райкома последовало после обращения местных товарищей в ЦК КПСС. В письме, адресованном генеральному секретарю ЦК Г.М. Маленкову, указывалось, что М. Аубакирова была осуждена за финансовые преступления, совершенные в период работы в Зайсане. Однако, несмотря на судимость, благодаря покровительству первого секретаря обкома, была выдвинута на руководящую партийную работу.

     Видимо, неудачное кадровое решение с продвижением по карьерной лестнице Майры Аубакировой оказалось для Х. Пазикова фатальным. Назначение на высокие должности в органах партии людей, скрывших прежние судимости, а тем более покровительство ранее осужденным по уголовным статьям,  считалось грубейшим нарушением партийной дисциплины. После проверки фактов, изложенных в письме тарбагатайских товарищей, в соотвествующих отделах аппарата ЦК КПСС было принято решение об освобождении Х. Пазикова от обязанностей первого секретаря Восточно-Казахстанского обкома. В данном случае даже близкие отношения с первым секретарем ЦК Компартии Казахстана Жумабаем Шаяхметовым ничего не могли изменить. Х. Пазикову позволили зачитать Отчетный доклад на областной партийной конференции 1 сентября 1952 года. И на этом завершилась его пятилетняя деятельность в Восточном Казахстане.

    Новую должность Хабир Пазиков получил не сразу. Лишь спустя пять-шесть месяцев его назначили заведующим отделом персональных пенсий Управления Делами Совета Министров РСФСР.

 

    Обком не планировал отстранение Б. Китапбаева от должности, в противном случае ему не дали бы возможности выступить с трибуны Пленума. Он получил слово в первый день работы Пленума, значит, на эту дату Х. Пазиков никаких претензий к нему не имел, и увольнять не собирался. В недрах аппарата обкома такое решение было принято уже после выступления Б. Китапбаева на Пленуме. Доказательством служит тот факт, что незадолго до этого, 26 мая 1952 года, бюро обкома сняло с него строгий выговор, наложенный в связи со скандалом вокруг письма Сталину, и рекомендовало на учебу в Алматинскую партшколу.

    После возвращения в Зайсан по окончании IV Пленума обкома председатель райисполкома 20 июля 1952 года принял участие в работе очередного пленума райкома партии. Заседание прошло в обычном режиме. Никакой критики в адрес Б. Китапбаева не прозвучало. Неделей позже в Зайсане состоялась XIX районная партийная конференция, в работе которой он уже не участвовал из-за вызова со срочным отчетом в Совет Министров республики. 

    Первый заместитель председателя Правительства, бывший первый секретарь Семипалатинского обкома А.Д. Гарагаш 25 июля 1952 года провел заседание Президиума Совета Министров. После обсуждения отчета Б. Китапбаева и материалов бригады Восточно-Казахстанского обкома прозвучало предложение о вынесении председателю Зайсанского райисполкома строгого выговора. Можно было молча принять такой при-говор и остаться на занимаемой должности. Но промолчать Б. Китапбаев не смог и сказал, что как коммунист он был не вправе занимать позицию стороннего наблюдателя, прилагал все силы для решения возникавших в колхозах и организациях района проблем и виновным себя не считает. Разумеется, заместителю председателя Совмина его слова не понравились: человек, ни дня не занимавший постов в партийных органах, смеет учить прошедших огонь и воду руководителей республики, как должны работать коммунисты. Раздраженный А. Гарагаш был лаконичен: «Китапбаева освободить от обязанностей председателя райисполкома». 

    Постановление Совета Министров Казахской ССР опубликовали 31 июля 1952 года с формулировкой: признать работу Зайсанского райисполкома по выполнению Постановления Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) от 19 сентября 1946 года «О мерах по ликвидации нарушений Устава сельхозартели в колхозах» совершенно неудовлетворительной и за непринятие мер по ликвидации нарушений Устава сельхозартели Б. Китапбаева снять с работы председателя райисполкома, а Прокурору Казахской ССР проверить степень его ответственности. Заинтересованные товарищи из Восточно-Казахстанского обкома, наверное, тихо праздновали победу, их предложение прошло. Заметим, что в Постановлении Совета Министров СССР от 16 января 1952 года речь шла о нарушениях Устава сельхозартели в колхозах области, а не Зайсанского района. А Постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) 1946 года вообще касалось Казахстана в целом. И одного общего виновного вроде уже назначили – председателя облисполкома Ж. Адамова – и строго наказали, строже некуда – еще 8 июля освободили от должности и отправили директором МТС в Кзыл-Орду. 

    Через полтора месяца Б. Китапбаев вернулся из Алма-Аты в Зайсан. Кресло председателя райисполкома занимал другой человек. В районе успели поработать следователи, командированные областным прокурором А.Ф. Капалиной. Посылать их пришлось дважды. Опытный следователь областной прокуратуры С. Санников за две недели работы злоупотреблений должностными полномочиями со стороны председателя райисполкома не выявил. А. Капалина объявила ему выговор за мягкотелость и отрядила в Зайсан более надежного работника – Шемонаихинского прокурора Овчинникова, который потрудился продуктивно, накопав материал на 109 статью УК РСФСР (Злоупотребление служебным положением). Собственного Уголовного кодекса в Казахской ССР, видимо, еще не было.

    Некоторое время спустя заведующий отделом партийных органов обкома Тынышбек Алибеков (1919-1992 гг.), заручившись предварительным одобрением Г. Каржаубаева, к назначенному на 19 ноября 1952 года заседанию бюро подготовил за-писку о назначении Б. Китапбаева заведующим отделом Бухтарминского райкома. С надеждой на некоторое улучшение своего положения несправедливо уволенный председатель райисполкома ждал решения бюро. Но оказалось, что напрасно. После выступления Т. Алибекова слово взял второй секретарь обкома, столичный назначенец П. Шушарин и предложил исключить Б. Китапбаева из партии, так как в минувшую зимовку в Зайсанском районе имел место большой падеж скота. Такие мелочи, как небольшой срок работы в районе председателя райисполкома, затяжной и аномально холодный зимне-весенний сезон в этот период, его не интересовали. Он был сюда послан для внедрения передовых методов партийного руководства. Шушарина поддержа-ли секретарь обкома А. Федулин и вновь избранный председатель облисполкома С. Джакипов. Первый секретарь Г. Каржаубаев сказал, что вынужден подчиниться мнению большинства. Характер у него был не Протозановский и не Пазиковский. У них члены бюро по струнке ходили. Т. Алибеков на попятную не пошел и сказал, что остается при своем мнении. В итоге 19 ноября 1952 года бюро обкома партии постановило исключить Китапбаева Б. из членов КПСС за «не принятие мер к ликвидации нарушений Устава сельхозартели в колхозах и покровительство нарушителям – врагам колхозного строя».  

    Решение бюро обкома Б. Китапбаев обжаловал в ЦК КП Казахстана. Его апелляция рассматривалась на заседании Секретариата ЦК. Председатель партийной комиссии ЦК Карпов подготовил проект решения: объявить строгий выговор с занесением в учетную карточку. На Секретариате второй секретарь И. Афонов предложил вернуться к этому вопросу позднее, так как в Восточно-Казахстанском областном суде находится уголовное дело на Б. Китапбаева. В этот момент, нервно хлопнув ладонью по столу, встал секретарь ЦК по идеологии М. Сужиков и сказал, что он ознакомился со всеми материалами по обсуждаемому вопросу и в действиях молодого председателя райисполкома никаких нарушений и злоупотреблений должностными полномочиями не находит. Ему непонятно, почему они его так мучают. Когда он закончил, первый секретарь ЦК Ж. Шаяхметов взял в руки лист с проектом решения, еще раз просмотрел и вынес свой вердикт: «Пусть остается это решение». Но человеку всегда хочется большего и Б. Китапбаев обратился к первому секретарю: «Можно обойтись без строгого выговора?». В ответ Ж. Шаяхметов взорвался гневным отказом.

    Мухамедгали Аленовича Сужикова (1910-1999 гг.) в январе 1958 года назначили первым секретарем Семипалатинского обкома. Ознакомившись с обстановкой в области, написал секретное письмо Первому секретарю ЦК КПСС Н.С. Хрущеву о тяжелых последствиях испытаний ядерного и термоядерного оружия на Семипалатинском полигоне. С руководством республики этот вопрос он не согласовывал, лишь направив копию письма первому секретарю ЦК КП Казахстана Н.И. Беляеву. Совет Министров СССР был вынужден принять закрытое постановление о материальной и медицинской помощи местному населению. После этого мужественного поступка М. Сужиков впал в немилость у руководителей страны и в сентябре 1960 года был освобожден от занимаемой должности.

    Когда Б. Китапбаев с выговором, но с партбилетом в кармане, вернулся в Усть-Каменогорск, ему сообщили, что в Зайсане его целую неделю дожидается судья областного суда Федоров, чтобы провести судебное заседание. Пришлось ехать в Зайсан. Неделю шел суд, который больше напоминал Лейпцигский процесс 1933 года над Георгием Димитровым, чем реальное отправление правосудия. Приговорили к шести месяцам общественных работ.

     На суде в качестве вещественной улики всплыла написанная Б. Китапбаевым несколько месяцев назад обыкновенная записка председателю колхоза имени Жамбыла К. Есенбаеву. В записке председатель райисполкома просил на любой машине, которая будет следовать в Усть-Каменогорск, довезти до областного центра Жаксыхана Жакупова, возглавлявшего колхоз Жамбыла, но после разоблачительных публикаций в областной газете снятого с должности и исключенного из партии. Это был человек  уже солидного возраста, награжденный двумя орденами, с 1936 года, даже будучи малограмотным, вполне успешно руководил колхозом. Ж. Жакупов собирался пойти в обком, попробовать там поискать справедливости. Председатель райисполкома сочувствовал ему, на склоне лет попавшему в незавидное положение. К. Есенбаева в колхоз Жамбыла рекомендовал председателем Б. Китапбаев, поэтому, наверное, и обратился к нему. А он зачем-то передал записку инструктору райкома партии С. Жайлаубаеву, который сохранил ее как важный, имеющий большую ценность, документ. Судья Федоров на процессе размахивал этой безобидной бумажкой как неопровержимым доказательством виновности Б. Китапбаева. Обвиняемый просил подвезти на попутке уволенного за нарушения Устава сельхозартели Ж. Жакупова, следовательно, он продолжал покровительствовать разоблаченному врагу колхозного строя. А это – противозаконное действие. 

     Б. Китапбаев был вообще против снятия Ж. Жакупова с должности председателя колхоза. Если он причинил ущерб хозяйству, пусть возместит его. В крайнем случае, следовало перевести на менее ответственную работу. А исключение из партии – это уже совсем перегиб. 

    За тридцать пять лет работы Б. Китапбаева председателем правления в двух крупных колхозах в двух разных областях республики ни один колхозник не был осужден на тюремный срок за халатность или безответственность, допущенные на рабочем месте. Несмотря даже на то, что колхозам причинялся ущерб. Но у этих людей были семьи, росли дети и зачастую они являлись для них единственными кормильцами. По таким делам Б. Китапбаеву приходилось объясняться с правоохранительными органами. Другие руководители хозяйств в таких случаях не усложняли себе жизнь и поступали иначе: виноват человек – сам пусть и отвечает.

    Семь месяцев Б. Китапбаев ходил безработным. В феврале 1953 года заведующий отделом тяжелой промышленности обкома А.Я. Вострокнутов помог ему устроиться заместителем управляющего трестом «Зыряновсксвинецшахтострой». В начале марта 1954 года председатель Зыряновского горисполкома А.Н. Вдовин предложил Б. Китапбаеву занять должность заведующего городским отделом торговли. Александр Николаевич, видимо, решил, что торговля – его призвание, раз у него когда-то хорошо пошла работа в Катон-Карагайском райпотребсоюзе. 

    В феврале 1954 года первым секретарем ЦК Компартии Казахстана избрали Пантелеймона Кондратьевича Пономаренко, в годы Великой Отечественной войны возглавлявшего Центральный штаб партизанского движения. Вторым секретарем ЦК КПК стал Леонид Ильич Брежнев, будущий Генеральный секретарь ЦК КПСС. Не откладывая дело в долгий ящик, Б. Китапбаев написал новому руководителю республики письмо о своих злоключениях последних двух лет. Примерно через месяц, несколько встревоженный первый секретарь Зыряновского горкома И. Виноходов передал ему, что надо собираться в Алма-Ату, приглашают на прием к первому секретарю ЦК. Пришлось его успокоить, объяснив, что письмо не касается работы горкома.

    В указанное время Б. Китапбаев переступил порог просторной приемной П. Пономаренко в здании ЦК на улице Кирова. Перед широким секретарским столом стоял председатель Президиума Верховного Совета Казахской ССР Нуртас Ундасынов, видимо, дожидавшийся аудиенции. Через несколько минут из кабинета первого секретаря вышел помощник и, приблизившись к присевшему на стуле у стены в ожидании своей очереди Китапбаеву, сказал: «Сейчас Пантелеймон Кондратьевич освободится, и вы зайдете». К явному неудовольствию Н. Ундасынова.

    П.К. Пономаренко не скрывал своего доброго расположения к Б. Китапбаеву, начав беседу словами: «Я прочитал ваше письмо. Оно очень содержательное, поэтому я решил пригласить вас, чтобы познакомиться поближе. Не каждый русский сможет написать так. Ктонибудь помогал вам составить письмо? Работники аппарата ЦК тщательно проверили материалы вашего дела и пришли к выводу, что злоупотреблений с вашей стороны никаких не было, преследованиям подверглись незаконно. Необоснованно вынесенный строгий выговор будет снят». В конце разговора руководитель республики попросил собеседника зайти к заведующему отделом организационно-партийной работы ЦК Новикову. На следующий день перед обедом заворг повел Б. Китапбаева ко второму секретарю ЦК Л.И. Брежневу. Будучи человеком открытым и в любую минуту расположенным к общению, Леонид Ильич радушно его принял и предложил поехать в один из целинных совхозов. Б. Китапбаев ответил, что работа у него есть и поблагодарил за предложение. А на следующий год 25 марта 1955 года вышло Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по дальнейшему укреплению колхозов руководящими кадрами» (так называемое Постановление о тридцати-тысячниках), которое круто изменило его жизнь.

    Совсем иначе осенью 1952 года встретил Б. Китапбаева предшественник П. Пономаренко. Первый секретарь ЦК Ж. Шаяхметов с раздражением бросил ему: «И давно ты ходишь с этими палками? Надеешься разжалобить меня таким своим видом?». Не с костылями, а именно с палками. А ведь он не мог не знать из доклада помощника, что к нему пришел искать помощи безногий фронтовик-инвалид. Вообще-то Б. Китапбаев уже несколько лет ходил на протезе и ни костылями, ни тростью не пользовался. Но сейчас, из-за долгой ходьбы в поисках справедливости по различным алматинским инстанциям, он в кровь истер культю на ампутированной ноге, и встать на протез не мог.

    Ж. Шаяхметов всю Великую Отечественную войну провел в глубоком тылу, и ему было, наверное, трудно понять испытания, выпавшие на долю боевых солдат. Следователь НКВД в 1930-е годы, борец с врагами советской власти Ж. Шаяхметов занимал пост первого секретаря ЦК Компартии Казахстана с июня 1946 года по февраль 1954 года. В период его правления подверглись гонениям академик Каныш Сатпаев, писатель Мухтар Ауэзов, композитор Ахмет Жубанов, вынужденные покинуть Казах-стан и укрываться в Москве, на двадцать пять лет осудили ученого-историка Ермухана Бекмаханова и писателя, поэта, абаеведа Кайыма Мухамеджанова. После освобождения от обязанностей секретаря ЦК Ж. Шаяхметов получил назначение на пост первого секретаря Южно-Казахстанского обкома компартии Казахстана. Через год по состоянию здоровья вышел на пенсию.

    П. Пономаренко (1902-1984 гг.) казахстанской республиканской партийной организацией  руководил немногим более года. После Алма-Аты он в течение восьми лет работал послом СССР в Польше, Индии, Голландии, представителем в МАГАТЭ. Это был незаурядный человек с блестящими организаторскими способностями. На работу в аппарат ЦК ВКП(б) его перевели в 1937 году с должности преподавателя и секретаря парткома Московского электротехнического института связи. В 1938-47 гг. он занимал пост первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии. С первых дней Великой Отечественной войны был членом военных советов фронтов и армий, а в мае 1942 года его назначили начальником Центрального Штаба партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандующего. В последние годы сталинской эпохи занимал должности в высшем эшелоне власти: в июле 1948 года избран секретарем ЦК ВКП(б), с декабря 1952 года по март 1953 года – заместитель Председателя Совета Министров СССР, член Политбюро ЦК КПСС. 

    Последний Председатель Верховного Совета СССР А.И. Лукьянов писал, что Сталин рассматривал П. Пономаренко как своего преемника, и даже была подготовлена записка с предложением о его назначении Председателем Совета Министров СССР. Л. Берия, Г. Маленков и Н. Хрущёв понимали, что восхождение П. Пономаренко на властный Олимп означал бы конец их карьере. С приходом к власти Н. Хрущёва записка о назначении исчезла, а опасного конкурента отправили подальше от Москвы, в по-четную ссылку в Казахстан, а через год – вообще за границу на дипломатическую службу. 

    Судьбоносным для Б. Китапбаева и А. Моторного, лишившегося в октябре 1951 года должности главного зоотехника облсельхозуправления, стало опубликованное в марте 1955 года Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР о тридцатитысячниках. Так как в те годы до семидесяти процентов специалистов-аграрников работало в городе, в Постановлении перед партийными и советскими органами ставилась задача направить добровольцев для руководящей работы  в экономически слабые и отстающие колхозы. Из откликнувшихся на призыв партии и правительства более ста тысяч человек были отобраны порядка тридцати тысяч наиболее квалифицированных и опытных работников. Их стали называть «тридцатитысячниками». Большинство из них было избрано председателями колхозов. Они прошли обучение на специальных краткосрочных курсах при сельскохозяйственных учебных заведениях и научно-исследовательских учреждениях. Вслед за ними из управленческого аппарата в село перевели свыше 120 тысяч специалистов сельского хозяйства. В порядке материального стимулирования все тридцатитысячники получали  за счет государства денежные доплаты, председателям экономически слабых колхозов предоставлялись льготные кредиты для обустройства на новом месте.

    Удостоенные ярлыков врагов колхозного строя А. Моторный и Б. Китапбаев через три-четыре года, подав соответствующие заявления на имя первого секретаря обкома, возглавили в числе тридцатитысячников колхозы, а спустя еще десяток лет они уже являлись олицетворением колхозного движения в Восточном Казахстане. А. Моторного, работавшего главным зоотехником Заульбинской машинно-тракторной станции, в марте 1956 года избрали председателем колхоза имени Кирова Глубоковского района. Это хозяйство с усадьбой в селе Прапорщиково, расположенном неподалеку от Усть-Каменогорского аэропорта, он возглавлял до ухода в шестидесяти трехлетнем возрасте на пенсию в апреле 1972 года. В 1966 году Указом Президиума Верховного Совета СССР за выдающиеся трудовые достижения Александру Родионовичу Моторному было присвоено звание Героя социалистического труда. 

    Б. Китапбаев же, занимавший должность заведующего отделом торговли Зыряновского горисполкома, когда объявили набор тридцатитысячников, без долгих раздумий написал заявление с просьбой доверить ему один из колхозов области. При обсуждении его прошения в коллективе исполкома зампредседателя горисполкома, бывший второй секретарь Зайсанского райкома партии Н.Г. Ляховский сказал, что они вместе работали в очень сложном районе и он уверен, что Б. Китапбаев может успешно руководить любым колхозом. В своем заявлении Б. Китапбаев просил направить его председателем в колхоз имени Кирова Катон-Карагайского района, либо в колхоз «Казахстан» Тарбагатайского района. Но в итоге оказался в Большенарымском районе, получив назначение по предложению первого секретаря райкома Тыныбека Махмутова. В июне 1955 года – председателем колхоза имени Абая в селе Жулдуз, а в феврале следующего года возглавил вновь образованный в результате объединения нескольких хозяйств колхоз имени Ленина с центральной усадьбой в Новоберезовке. Инициатором перевода Б. Китапбаева в колхоз Ленина был секретарь райкома. 

    Т. Махмутову полугода хватило, чтобы разглядеть в бывшем председателе Зайсанского райисполкома потенциал незаурядного хозяйственного руководителя. Они несколько лет дружно работали в Большенарыме до перевода Т. Махмутова первым секретарем в Курчумский район. Уроженца Чиликского района Алматинской области тридцатипятилетнего Т. Махмутова направили в Восточный Казахстан в 1946 году  секретарем Маркакольского райкома. В это время его трудовой стаж насчитывал уже более двадцати пяти лет. Б. Китапбаев всегда с большой теплотой и огромным уважением вспоминал Тыныбека Махмутовича, был благодарен ему за поддержку, оказанную в непростой для него момент. В той ситуации главы Катон-Карагайского и Тарбагатайского районов предпочли не связываться с опальным, беспокойным бывшим председателем райисполкома. Быть начальником у незаурядных личностей непросто. Только уверенные в своей компетенции, знающие себе цену секретари райкомов, находили общий язык с такими председателями и директорами. Не всем райкомовским руководителям хватало мудрости и выдержки не доводить отношения с ними до конфликтов.

   В колхозы Большенарымского района получили направления в 1955 году шестеро добровольцев, причем пятеро из них – посланники Московской городской партийной организации. Но проблем в селах района в те годы было более чем достаточно и некоторые вновь назначенные председатели колхозов растерялись и покинули доверенные им хозяйства, другие были освобождены районными властями от занимаемых должностей как не справлявшиеся со своими задачами. Остались работать лишь председатели, обладавшие сильным характером и хорошими организаторскими способностями. Без малого двадцать лет руководил колхозом имени Калинина избранный в 1955 году председателем правления тридцатитысячник, бывший строитель столичного метрополитена, фронтовик Николай Иванович Лозовой. Другой тридцатитысячник Б. Китапбаев возглавлял колхоз имени Ленина в течение трех десятилетий. За выдающиеся успехи в развитии сельскохозяйственного производства оба председателя-фронтовика были удостоены высшей степени отличия, установленной в СССР – звания Героя социалистического труда.

    Всего в Восточно-Казахстанской области в 1955-56 гг. возглавили колхозы пятьдесят три тридцатитысячника. Среди них были представители разных регионов огромной страны. В когорту самых успешных тридцатитысячников области входил и уроженец Семипалатинской области, участник Великой Отечественной войны Николай Дмитриевич Галяпин, возглавивший колхоз «Большевик» Шемонаихинского района. В председатели колхоза его рекомендовал коллектив Лениногорского строительного управления «Заводстрой». В 1961 году он стал председателем правления колхоза имени Жданова, на центральной усадьбе которого, в селе Выдриха, построили межколхозный санаторий республиканского значения «Уба». Выдающийся вклад Н. Галяпина в развитие сельскохозяйственного производства был отмечен орденами «Ленина» и «Трудового Красного Знамени».

    Во второй половине 1950-х гг. в развитии сельского хозяйства страны удалось достичь некоторых успехов, однако темпы роста аграрного сектора были неустойчивыми. Повышение государственных закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию создало условия для эффективной деятельности хозяйств, но как оказалось, только предприятиям с определенной специализацией. К тому же, регулярное повышение цен на промышленную продукцию из-за роста ее себестоимости уже к концу 1950-х гг. свело на нет прибыль колхозов, полученную от повышения закупочных цен. А механизмы рыночного ценообразования в экономике страны отсутствовали.

    Несовершенство экономического механизма правительство страны пыталось нивелировать организационными мерами. Среди реорганизаций, осуществленных в аграрном секторе начиная с середины 1950-х гг., центральным, пожалуй, являлось преобразование колхозов в совхозы. Реорганизация колхозов обосновывалась необходимостью избавления от экономически отсталых хозяйств, но фактически это была реализация политики огосударствления колхозно-кооперативной собственности. Партийные идеологи видели в этом один из шагов на пути строительства в СССР коммунистического общества, ибо государственная форма собственности является высшей по отношению к кооперативной. Согласно их теории сближение форм собственности постепенно стирает существенные различия между городом и деревней, умственным и физическим трудом, рабочим классом и колхозным крестьянством. Разумеется, существовали и другие причины преобразования колхозов в совхозы. В этих условиях остаться на плаву и продолжить свою деятельность смогли только окрепшие колхозы, сумевшие твердо встать на ноги.  

    Ликвидация МТС была, пожалуй, преждевременной и нанесла ущерб сельскому хозяйству страны. От этой реформы выиграли лишь крупные и сильные хозяйства. Большинство мелких и экономически слабых колхозов, которые приобрели технику МТС в кредит или с отсрочкой оплаты, еще долго рассчитывались с государством по своим обязательствам, неся при этом убытки. 

    Зайсанские полтора года явились важной вехой в биографии Б. Китапбаева. Этот период для него оказался непростым, можно сказать черно-белым. В Зайсане он приобрел серьезный опыт многоплановой самостоятельной работы. Руководство  райисполкомом стало для него хорошей школой жизни, можно даже сказать, университетом. Предыдущая его работа в Катон-Карагайском районе в основном была кабинетная, бюрократическая, в аппарате райкома и райисполкома, если не считать восьми месяцев на должности председателя райпотребсоюза.

    Наступившая после выступления в сентябре 1952 года на Пленуме обкома партии темная полоса не сломала Б. Китапбаева. А предшествовавшие два десятка месяцев, проведенных в Зайсане, он всегда вспоминал с теплотой. Это был период напряженной совместной работы со многими замечательными зайсанцами, которые стали ему такими же близкими, как большенарымцы и катонкарагайцы. В свою очередь, немало зайсанцев даже через много лет не считали его чужим. 

    Будучи уже на пенсии, на страницах своих книг Б. Китапбаев вспоминал своих зайсанских товарищей. В частности, Мухамедтусупа Сасбаева, в течение восемнадцати лет возглавлявшего колхоз имени Молотова, председателей колхозов Бидахмета Бекба-ева, Жаксыхана Жакупова, Барыса Жасыкбаева, Файзоллу Толепбергенова, Жумадила Бактыбаева, Абикея Рахметова, Раушана Жансултанова, Айтказы Несипбаева,  Алимхана Биткембаева, педагога, участника Великой Отечественной войны, директора педагогического училища Жусипхана Сарсенова, директора Зайсанской казахской школы, кавалера ордена Ленина Хафизу Мустафину и других. Это были люди бывалые, значительно старше его по возрасту, с немалым опытом руководящей хозяйственной работы, некоторые из них – фронтовики. Чтобы находить с ними общий язык, помимо просто почтительного обращения требовались и определенные дипломатические способности. У них он учился, не считая это зазорным, премудростям управления сельскохозяйственным предприятием, которые ему скоро пригодятся. Сыновья этих людей и через тридцать-сорок лет узнавали Б. Китапбаева, при случайных встречах подходили к нему, представлялись, получали бата (благословение). Они помнили рассказы своих отцов о совместной работе с молодым председателем райисполкома в далекие 1950-е годы. С любым зайсанцем у Б. Китапбаева всегда находились общие темы для бесед.

    В Зайсане он познакомился и на всю жизнь подружился с Нукеном Егинбаевым (1919-1986 гг.), демобилизовавшимся в звании гвардии лейтенанта, кавалером орденов «Боевого Красного Знамени» и «Красной Звезды». В мирное время Н. Егинбаев работал директором школы, заведующим районным отделом народного образования, секретарем партийного комитета и директором совхоза. 

    В Зайсанский период Б. Китапбаев тесно сблизился с А.И. Изачиком, почти тридцать лет бессменно работавшим первым заместителем председателя облисполкома по сельскому хозяйству. Сменилось девять его непосредственных руководителей, несколько десятков других заместителей, а Александр Ильич, хорошо знавший свою работу, был незаменим. По просьбе Б. Китапбаева его на целый месяц командировали в Зайсанский район. Во время этой служебной поездки А. Изачик, инженер-механик, ранее возглавлявший крупную машинно-тракторную станцию, помог улучшить организацию деятельности двух местных МТС. Б. Китапбаев в беседах с заместителем председателя облисполкома постигал науку ставить задачи перед МТС, оценивать их деятельность. Большую пользу от командировки А. Изачика извлекли для себя и своих предприятий и руководители районных МТС: Зайсанской – Окабай Торпакбаев и Пограничной – Ануарбек Шатанов. Высокие областные начальники после командировок в районы спешили на прием к первому секретарю обкома, чтобы доложить о выявленных ими недостатках. У А. Изачика был несколько другой подход к делу, он иначе видел свои задачи. Недостатки он тут же на месте предметно обсуждал с руководителями района и хозяйств, предлагал конкретную помощь для их устранения. И только после этого считал свою миссию выполненной.

    Если в каком-нибудь колхозе случалось резонансное событие, туда, как правило, выезжали не секретари райкома, а посылали Б. Китапбаева. Несмотря на молодой возраст, он не испытывал робости перед многолюдной аудиторией на шумных собраниях, умел находить в таких ситуациях необходимые слова. Природная харизма и ораторский талант позволяли ему располагать к себе людей. 

    Конечно, его врожденный бунтарский характер создавал немало проблем на службе. Это было и в Зайсане, а потом и в Большенарыме. Не каждый высокий чиновник одобрял самостоятельность, а тем более независимость подчиненных. Не всегда действия и поступки Б. Китапбаева находили одобрение и поддержку у таких областных и районных руководителей. И они, чтобы не пошатнулось их мнимое реноме универсальных специалистов, обладающих глубокими знаниями во всех отраслях экономики, старались не упускать возможности указать ему его  место.

    В 1959-69 гг. первым секретарем Восточно-Казахстанского обкома был Алексей Иванович Неклюдов. У него с Б. Китапбаевым складывались непростые отношения, и однажды он даже недвусмысленно заявил ему, что у первого секретаря обкома всегда найдется что-нибудь против председателя колхоза. Тот в ответ горячился: «Против меня Вы ничего не найдете!». Конечно, административные ресурсы у секретаря обкома были немалые. В начале февраля 1962 года Б. Китапбаев прилетел в Усть-Каменогорск после отдыха в Железноводске. В аэропорту знакомые работники обкома рассказали, что возвращаются из командировки в его колхоз, провели там собрание по выдвижению кандидата в депутаты Верховного Совета СССР. Назвали фамилию женщины. Председатель удивился: «У нас нет такой колхозницы». Выяснилось, что речь идет о жительнице села Майемер, домохозяйке, жене колхозного чабана. Потом задним числом ее оформили к мужу помощником. 

    По поручению А. Неклюдова подбор кандидатуры будущего депутата контролировал первый секретарь Большенарымского райкома А. Сембеков. На центральной усадьбе колхоза состоялось собрание. В стране технологию выдвижения кандидатов в депутаты четко отработали. Выборы были безальтернативными. Но местные чабаны стали роптать: «Если в парламент страны нужен депутат-чабан, в нашем колхозе много реальных животноводов, добивающихся высоких производственных показателей». Руководство района занервничало, возникла угроза отрицательного голосования по Майемерскому избирательному участку. В течение месяца заведующий отделом партийных органов райкома проводил беседы с жителями аула, чтобы они поддержали предложенную обкомом кандидатуру.

    Отдаленный, расположенный на стыке границ с Монголией и Китаем колхоз имени Ленина попал в поле зрения отделов ЦК Компартии Казахстана, готовивших вы-боры в Верховный Совет СССР, после выступления Б. Китапбаева на январском Пленуме ЦК КПСС 1961 года, обсудившем вопросы развития сельского хозяйства. Когда он закончил свою речь, участники Пленума, проходившего в историческом Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца, по предложению руководителя Советского правительства Н.С. Хрущева стоя аплодировали ему. В состав немногочисленной об-ластной делегации его включил второй секретарь обкома А. С. Жакишев, воспользовавшись отсутствием А. Неклюдова. Вскоре в колхоз наведалась московская комиссия и аккуратно ненавязчиво удостоверилась, что руководитель хозяйства, как говорится, «не гнал пургу» с высокой кремлевской трибуны.  Доверяли, но, тем не менее, проверяли. После Пленума отношение первого секретаря обкома к Б. Китапбаеву в лучшую сторону не изменилось, а даже наоборот. 

    В истории с выборами депутата А. Неклюдов, может быть, руководствовался крылатой фразой о кухарке, приписываемой Ленину критиками советской власти. Но, думается, мотивы его действий были гораздо прозаичнее: напакостить председателю колхоза. В Верховный Совет СССР от каждой области избирались пять-шесть человек, причем первый секретарь обкома – в обязательном порядке. В 1966 году депутатом Верховного Совета СССР следующего созыва вновь стала работница колхоза имени Ленина – доярка Батен Жаксылыкова, что свидетельствовало о высоком уровне рейтинга колхоза среди сельхозпредприятий Восточного Казахстана. Еще одним подтверждением этому явилось избрание в 1967 году руководителя хозяйства депутатом Верховного Совета Казахской ССР.

    Полтора года работы в Зайсане для Б. Китапбаева были насыщены столькими событиями и практическими делами, которых иным руководителям с лихвой хватило бы на целую пятилетку. Ведь для вновь назначенных районных руководителей полтора года деятельности – совсем короткий срок. Как правило, это время уходит на знакомство с обстановкой в районе. Но двадцать зайсанских месяцев обогатили Б. Китапбаева отличным опытом советской и хозяйственной работы. И когда в 1955 году вышло По-становление ЦК КПСС о тридцатитысячниках, он решил поехать в один из колхозов родного Катон-Карагайского района. В заявлении на имя первого секретаря обкома написал, что хорошо представляет себе незадействованные резервы этого хозяйства и сумеет в течение одного-двух лет вывести его в передовые в области. Недолгая, но очень полезная практика, полученная в Зайсане, закалила Б. Китапбаева, вселила в него непоколебимую уверенность в своих возможностях, укрепила неуемное стремление быстро, качественно, с максимальной эффективностью выполнять любую работу.