«Слушай, скрипач: как бы мы ни гадали, все равно ведь… не выясним! Вот выбрали направление и идем!!!» – Диалог двух землян, попавших на планету Плюк галактики Кин-дза-дза в одноименном фильме Гайдая, как нельзя лучше отражает всю действительность реформ, происходящих в нашей стране. В них, как в пустыне – выбрали направление и пошли. И, как у Чеширского кота из «Алисы в Стране чудес»: если куда-то идти, то непременно куда-то попадешь! Куда в реформах попало учреждение Министерства юстиции, понятным будет только из материалов дела….
Грядут изменения…
В общем, в середине 2012 года Министерство юстиции Республики Казахстан решило провести реформу ГУ «Центр судебной экспертизы» путем переименования его филиалов. В Восточно-Казахстанскую региональную научно-производственную лабораторию судебной экспертизы (ВКРНПЛСЭ), расположенную в Усть-Каменогорске, приходит копия приказа от 15 июня 2012 года за подписью директора Центра Б. Бишманова: службе кадрового обеспечения направить во все филиалы уведомления о предстоящих изменениях условий труда, сотрудникам до приказа о назначениях исполнять обязанности по ранее занимаемым должностям. И вот, сотрудникам ВКРНПЛСЭ сообщают о выводе всех «за штат». По крайней мере, так высказался свидетель на суде. Что значит «за штат» никто так и не понял – эксперты, как делали экспертизы, так и делали, и зарплату исправно получали. Впрочем, было неясно и с предстоящими изменениями условий труда.
В статье 48 Трудового Кодекса Республики Казахстан об изменениях труда сказано: «В связи с изменениями в организации производства, в том числе при реорганизации, и (или) сокращением объема работ у работодателя допускается изменение условий труда работника при продолжении им работы по должности, специальности или профессии соответствующей квалификации, обусловленной трудовым договором». При этом об изменении условий труда работник уведомляется не менее чем за месяц, при отказе работать в изменившихся условиях работодатель должен ему предложить письменно иную работу, соответствующую квалификации работника. Если работник категорически не согласен, у него отбирается письменный отказ, а при согласии – вносятся изменения или дополнения в трудовой договор. На последний момент обратите особое внимание. Заметьте, здесь ни слова не сказано о выводе за штат или переводе куда-либо.
Когда было сообщение об изменениях всему коллективу – неизвестно, но ведущему эксперту Николаю Шешукову «Хабарлама» вручили 25 июня 2012 года, и где-то в этих же числах – начальнику лаборатории Владимиру Чайка. В них работники предупреждаются о предстоящих изменениях условий труда. И, мол, будет предложена другая вакантная должность. Как это увязано с вышеприведенной статьей Кодекса? Неясно. Какая будет предложена должность? Нет информации. Как изменятся условия труда? Ни слова! Может быть, вместо микроскопа должны будут кувалдой орудовать? «Там видно будет», – вероятно подумал кто-то где-то. А потом…
…сменили вывеску
Естественно, при изменении наименования, на трудовые отношения влияют нормы статьи 49 Трудового Кодекса Республики Казахстан: «В случаях изменения наименования, ведомственной принадлежности, смены собственника имущества или реорганизации работодателя трудовые отношения с работниками продолжаются без изменений». Согласитесь, здесь сказано все по существу – вывеску сменили, значит продолжайте работать, как работали.
Но, у нас, как в произведении Алексея Толстого про Буратино, видимо, не любят легких путей – там просто шли к своей цели на Поле чудес, преодолевая препятствия, здесь шли к «лучшей жизни»…. 28 июня 2012 года выходит приказ директора Бишманова об утверждении Положений филиалов, и с этого числа во всех регионах региональные лаборатории названы институтами. В материалах дела есть справка, за подписью Ю. Тена, руководителя кадрового обеспечения ЦСЭ МЮ РК и А. Куаншалина, руководителя службы финансового обеспечения ЦСЭ МЮ РК, согласно которой «лаборатории судебной экспертизы переведены в институты судебной экспертизы»; «все наименования подразделений и должностей были изменены». «Соответственно Восточно-Казахстанская региональная научно-производственная лаборатория судебной экспертизы переименована в Институт судебной экспертизы по ВКО», а «начальник лаборатории» в «директора института».
Затем, прилетевшая из Астаны Гульнара Игисинова, с 12 июля 2012 года (с ее слов) уже являясь и.о. директора Института при не уволенном пока еще (исходя из документов) директоре Института Владимире Чайка (помните, его должность была «переименована» в директора из начальника?), по неизвестной нам причине не адресует на не уволенного директора–не директора Чайка, а также на экспертов Шешукова и Калинина представления. Естественно, оставаться на работе им «не светило».
16 июля 2012 года директором Бишмановым был вынесен приказ 303 о назначении в Институт сотрудников (кстати, все приказы из Центра в суд были представлены в факсовых вариантах, мы так и не увидели ни одного оригинала приказов). Мало того, в суде пришлось разбираться: почему этого приказа два варианта: в одном 13 пунктов, в другом 12 пунктов? Как поясняла в суде Игисинова, один из них должен был быть уничтожен. Она же утверждала и об отсутствии вакансий. Но, при этом некий гражданин Н. назначается сначала заведующим лабораторией специальных исследований, а позже, приказом 304 от 16 же июля 2012 года, он же назначается ведущим экспертом этой лаборатории с испытательным сроком 2 месяца. Приказом 305 принимается на работу и некая Б.. А троих ранее работавших – Чайка, Шешукова, Калинина – в приказах нет!
23 июля 2012 года Чайка пишет заявление с просьбой о переводе с должности начальника ВКРНПЛСЭ на должность эксперта Института (у него ведь на руках справки не было!). 31 июля 2012 года Шешуков пишет заявление с просьбой принять его на должность ведущего эксперта в Институт. Оба заявления через канцелярию в Центр не были отправлены, хотя зарегистрированы в соответствующих журналах. Шешукову пришлось отправлять заявление по почте заказным письмом.
25 мюля 2012 года по обращению в наше Агентство были направлены запросы в ВКРНПСЭ и ЦСЭ МЮ РК. Нам ответили: «сотрудники Института переназначены на должность согласно штатному расписанию» (подпись и.о. директора и замдиректора Института Г. Игисинова); «структурные подразделения – лаборатории – были переименованы на институты; в соответствии со статьей 49 ТК РК, при изменении наименования – трудовые отношения с работниками продолжаются без изменений» (подпись Ю. Тен, руководитель службы кадрового обеспечения). Отметим, что свидетели в суде тоже показали: договоры с ними не перезаключались, дополнения к договору не подписывались.
30 июля 2012 года и.о. директора Центра судебной экспертизы Ж. Бекжанов выносит приказ о назначении на должности в ВКРНПЛСЭ города Семея 15 человек. Туда включили несколько человек из бывшей до переименования ВКРНПЛСЭ. Основанием для назначения на должности стали заявления сотрудников и представление начальника лаборатории М. Умергалиева. Ответчики утверждали, что просто ВКРНПЛСЭ переехала из Усть-Каменогорска в Семей. Почитать документы, да послушать их пламенные речи, так с ума сойдешь: ВКРНПЛСЭ переименована в Институт, должность начальника ВКРНПЛСЭ переименована в директора Института, но она осталась должностью начальника ВКРНПЛСЭ, переехавшей (со слов) в Семей, лаборатория которого была переименована из городской в региональную и в которой уже есть начальник, и при этом и.о. директора Института является Гульнара Игисинова. Может быть, они считают, что лаборатория – это электричка такая? Голос из динамика оповестил: «Не держите двери, следующая станция Кропоткинская!», – и лаборатория уехала, а Чайка в это время, видимо, в буфет вышел, вот и остался в Усть-Каменогорске? Читая такую формулировку, мы можем говорить только: «Гм…», а Владимир Чайка остается начальником–не начальником ВКРНПСЭ, директором–не директором Института.
2 августа 2012 года в Институт были высланы еще уведомления, согласно которых сотрудникам предлагались вакантные должности. Владимира Чайка с уведомлением ознакомили 2 августа, и 2-го же уволили, как несогласного, несмотря на его заявление; второго сотрудника ознакомили 3-го, а уволили еще «вчера», то есть 2-го. Уволенные проработали еще несколько дней, пока не были ознакомлены с приказом об увольнении, а начисление зарплаты получили только до 2 августа 2012 года.
Уволенные – в суд
Пока что реформа ГУ «ЦСЭ» привела их в суд. А судебный процесс проходил в драматургическом стиле – положительные и отрицательные роли, интриги и обмороки, лицемерие и предательство, и даже рыцари! Сначала ждали представителя Центра – заседание откладывалось. Затем его дождались, но лишь затем, чтобы он заявил: суд должен проходить в Астане, по месту нахождения Центра. Да еще отвод судье заявил. Судья Усть-Каменогорского городского суда Ш. Манжуева, несмотря на мнение истцов и прокурора, отправляет всех в Астану, как Гаррис в фильме «Трое в лодке» отправил всех в сад. Истцы обращаются с частной жалобой в областной суд. Дело идет из Усть-Каменогорского городского суда в Восточно-Казахстанский областной так долго (вероятно пешим ходом, по дороге не пропуская ни одного бара), что приходится писать запросы и в тот, и в другой суд! И, наконец, по рассмотрению жалобы, возвращается областным судом обратно в Усть-Каменогорский городской суд. За все время месячный судебный процесс (по закону) затягивается на 4 месяца (фактически), уволенный Калинин уже возвращен на работу в Институт, а дело рассматривает уже судья Н. Жекенова, а не Манжуева, которая или заболела, или в отпуск ушла – точно не скажем.
Остап Бендер, когда собирал деньги на ремонт «Провала», приравнивал милиционеров к детям. Центр судебной экспертизы в ходе процесса приравнялся к утратившим кормильца, участникам войны, инвалидам и пенсионерам по возрасту. Дело в том, что штатный юрист на суде больше не появлялся, зато появился адвокат. Поскольку денег у государственной структуры на адвоката, видимо, не нашлось, их спас только «профессиональный интерес» адвоката Е. Суховой, любезно согласившейся затратить свое время и силы на бесплатное обслуживание нашего беднейшего госучреждения!
Чем только не мотивировали правоту представители ответчиков: и ВКРНПЛСЭ переехала в Семей, и условия работы изменились, и Чайка с Шешуковым от работы отказывались…. Много еще чем – не хватит места все описывать. Но, свидетели дают показания против них, справка, предоставленная ими же опровергает их же доводы наряду с прочими документами, доказать изменение условий труда не могут.
В общем, суд выносит решение: приказы об увольнении признать незаконными и отменить, восстановить обоих на работе (Чайка в должности главного эксперта), взыскать в пользу Чайка около 830 тысяч тенге, включая судебные издержки, в пользу Шешукова – около 600 тысяч, включая издержки. Все взыскивается с государства. Но, это все было в первой инстанции. Что будет в апелляции и в кассации – полная неизвестность! Особенно учитывая угрозы купить все и вся от неких «сильных мира сего». Причем слухи эти распространяются в определенных кругах все упорнее и зловещее. Чем ближе к апелляции – тем интереснее становится слушать сплетни. Рождается вопрос: господам из Восточно-Казахстанского областного суда важнее восстановление законности, чем подтверждение слухов? Надеемся на правильный ответ. Но, вопрос этот вызывает некую тревогу, исходя из тех фактов, что решение о восстановлении на работе вынесено 21 декабря 2012 года, в силу норм Закона оно подлежит немедленному исполнению, а приказ на Шешукова пришел только 21 февраля! За это время мы уже письмо Генеральному прокурору и Министру юстиции успели отправить – с просьбой прокомментировать ситуацию. И это учреждение Министерства Юстиции! Что уже тогда говорить об остальных? А всякого рода контролирующие органы, куда мы направляли запросы и документы, ограничились сообщениями о принятии и направлении «туда-то». Если придут когда-нибудь ответы «оттуда», мы обязательно с ними всех ознакомим….
И все же, почему закрутилась такая «карусель»? Ответ мы находим в фильме «Кин-дза-дза»: «Если у меня немножко КЦ есть, я имею право носить жёлтые штаны, и передо мной пацак должен не один, а два раза приседать. Если у меня много КЦ есть, я имею право носить малиновые штаны, и передо мной и пацак должен два раза приседать, и чатланин «ку» делать, и эцилопп меня не имеет права бить по ночам… Никогда!..». Поняли? Нет? Вся наша беда в том, по нашему мнению, что в глазах чиновников и директоров все мы простые маленькие люди, которых можно просто взять и вышвырнуть за порог учреждения. И приседать перед нами никто не собирается!